Психология отцовства — одна из наиболее интересных и в то же время наименее исследованных областей психологии родительства.

В настоящее время существует большое количество исследований роли матери, влияния материнства на развитие личности женщи­ны. Эти исследования имеют самый широкий спектр направленности: от исследования беременности до исследова­ния влияния принятия матерью ребенка и влияния ее эмоционального отношения на развитие ребенка.

Особенности отцовства, эмоционально-мотивационные и ценностно-смысловые аспекты роли отца мало изучены, хотя данные вопросы являются актуальными и значимыми при составлении коррекционных программ развития детей, программ психологического сопровождения семьи и, в частности, беременности и при разрешении различных конфликтных семейных ситуаций.

 

Историческая и социокультурная специфика отцовства

Современные сравнительно-исторические данные убедительно свидетельствуют, что современные житейские представления о родительстве не являются универсальными, и родительская любовь, как мы ее понимаем, — продукт длительного и весьма противоречивого исторического развития.

Исследователи социологии и истории отцовства (в основном за рубежом) видят формирующийся идеал отцовства конца двадцатого столетия как отца, являющегося в такой же равной степени родителем, как и мать. В западных странах проблема; исследования отцовства достигла заметного положения в общественных науках во время эры исторически высоких ожиданий мужской вовлеченности в повседневную жизнь своих детей. Не удивительно, что большинство исследований сравнило уровни вовлеченности отцов в жизнь детей с вовлеченностью матерей, и после этого материнские функции стали точкой отсчета для формирования норм отцовства.

Работы социологов и историков по отцовству говорят о том, что отцовство — по существу, социальное явление. Каждое поколение формирует свой культурный идеал отца согласно своему времени и условиям. Социологические и исторические исследования также проясняют, что отцовство не может быть определено в изоляции от материнской заботы и ожиданий матерей, от социальных стереоти­пов заботы о детях в обществе, и что эти социальные ожидания были довольно разнообразными в двадцатом столетии: культура отцовства и поведение отцов изменяется от столетия к столетию, как изменяются и социальные, и политические условия.

 

На ранних этапах развития человеческого общества уход за деть­ми и их воспитание были делом всей родовой общины. Родительские функции распределялись между широким кругом родственников, и детей поощряли считать себя принадлежащими к группе как к цело­му. Привязанность между ребенком и его физическими родителями не развивалась.

Демографы считают, что существует специфическая «потребность в родительстве», в отцовстве и материнстве. С одной стороны, эта по­требность поддерживалась тем, что дети были экономически полезны. Дети были помощниками в производстве и кормильцами в старости. В патриархальной семье много детей, особенно сыновей, было гаран­тией прочности социальных позиций в семье.

Существует другое объяснение, с точки зрения теории «полезно­сти», которая заявляет, что «дети нужны как объект альтруистической заботы и опеки». Но у этой теории есть серьезные ограничения: данная теория гласит, что когда полезность детей падает, то и «потребность в детях» ослабевает. Но люди прошлого далеко не всегда имели выбор — это противоречило основным догматам их поведения (религия, традиции).

Кроме того, существовала практика инфантицида, связанная с дефицитом средств к существованию. Оседлый образ жизни и более надежная пищевая база снижают вероятность инфантицида: убивали в основном младенцев, которых считали физически неполноценными или по ритуальным соображениям, например, близнецов.

В первобытном обществе убийство ребенка не считалось таким преступлением, как убийство взрослого, похоронный обряд сводился к минимуму или отсутствовал. Но иметь детей считалось почетным. И не только родители и близкие родственники, но и другие взрослые члены общины обычно были ласковы и внимательны к детям.

Даже в античном обществе забота о детях была весьма избира­тельна.

Аристотель считал справедливым, что ребенка-калеку кормить не следует, Цицерон писал, что смерть ребенка нужно переносить «со спокойной душой». Маленькие дети не вызывали у античных народов чувства умиления, их по большей части не замечали. Ребенок рас­сматривался как низшее существо, которое принадлежит родителям как прочая собственность.

Например, по данным Ш. Барта в Древнем Египте отношения отцов и детей строились на взаимо­выгодном сотрудничестве: дети помогали по дому, отцы их кормили. Дети были полностью подчинены воле отца. И, хотя в позднем Египте уже существовали школы, тем не менее в большинстве случаев, подчи­няясь традиции, именно отцы обучали своих сыновей, в том числе и тому, что значит быть отцом.

В древней арабской культуре отец был главой семьи и решал все вопросы, в том числе и выбирал брачных партнеров своим детям. От­ношения «отец—ребенок» строились на строгости и жесткости.

У древ­них израильтян отец почитался как Бог-творец, был не только защит­ником и кормильцем, но и карал за проступки.

В Древней Греции отец вообще не принимал участия в воспитании своих детей, однако позд­нее, во времена полиса, вернулся к своим функциям, т.к. общество осознало, что взаимоотношения родителей и детей транслируются на все последующие поколения.

В Древнем Риме отношения отца и детей строились как отношения владения вещью, а не на основе любви или заботы. У отца были более важные интересы, чем воспитание детей. Отец имел абсолютную власть над детьми, и даже сыновья не могли получить ничего, пока он был жив. Однако в последнее время исследователи изменили мнение относительно отношений отца и детей в Древнем Риме. Раньше изучались только нормативные и юридические документы, которые действительно показывали такую картину отцовства, однако сейчас принимаются во внимание также и литературные источники, анализируя которые можно сделать вы­вод о том, что отец в Древнем Риме был не чужд милосердия и не был жесток к своим детям.

Право же полновластного распоряжения жиз­нью и смертью детей было отобрано у отцов только около 390 г. н. э., инфантицид стал считаться преступлением только в 318 г. при импера­торе Константине, и только в 318 г. был приравнен к человекоубийству.

Раннее христианство привнесло духовность в отношения отца и детей, кроме того, стали четче разграничиться отцовская и материн­ская функции. В отношениях появилась эмпатия.

Однако позднее, в средние века, происходят значительные изменения: появляется новая социальная роль — священник, исповедник, который вмешивается во все внутренние дела семьи и берет на себя функцию отца. При этом сам дает обет безбрачия и не имеет права иметь детей. Таким образом, про­исходит ущемление отцовства как важнейшей роли в жизни мужчины.

Данная тенденция еще более усиливается в двенадцатом-тринадцатом веках, когда отцовство связывается с женщиной и грехом.

Только в четырнадцатом веке церковь начинает почитать материнство и позд­нее — отцовство, когда, согласно учению Фомы Аквинского, духовные наставления отца становятся важны для воспитания ребенка в духе почитания религии.

Однако формирование стойкой привязанности родителей к детям затруднялось,

— во-первых, из-за высокой смертности и высокой рожда­емости — холодное отношение к смерти детей — своеобразная психоло­гическая защита на то, что случалось очень часто.

— во-вторых, обычай воспитывать детей вне семьи в среде феодальной знати приводил к тому, что взаимоотношения родителей и детей регламентировались не чувствами, а нормой и сознанием родственных обязанностей и пра­вил этикета.

В средневековой Франции воспитание детей было жестоким и, одновременно, небрежным.

В пятнадцатом-шестнадцатом веках вни­мание к детям возросло, что означало, однако, усиление требователь­ности и строгости, а не любви.

Вплоть до середины восемнадцатого века, несмотря на то, что книг, посвященных родительским обязан­ностям, выходило множество, родительские чувства занимают мало места в личной переписке и дневниках. Этому способствовал обычай воспитывать детей в закрытых пансионах и монастырях.

Только во времена Ренессанса отношение к семейным функциям начинает меняться. Эпидемии и высокая смертность привели к тому, что отношения между родителями и детьми стали более близкими, особенно это справедливо для матерей, т.к. отец очень часто находился вне дома из-за войн или работы. Реформация сделала женские роли матери и хозяйки в доме главными и единственными в жизни женщи­ны. Отцовские же функции не контролировались больше церковью, т.к. брак был теперь в ведении государства, таким образом, и отцовские функции регулировались.

В конце восемнадцатого — начале девятнадцатого веков детоцентристская ориентация прочно утвердилась в общественном сознании и семья начала отстаивать свое «естественное право» заботиться о детях, экономические трудности доводили людей до полного отрица­ния нужности детей семье. Дети нужны были не семье, а государству, армии и т.д.

В восемнадцатом веке мать берет на себя еще больше семейных функций, занимаясь только домом. Отец становится кор­мильцем, работает для того, чтобы мать занималась детьми. Тогда и появляется концепция материнской любви, о любви отца речи не идет.

Девятнадцатый век привнес юридические изменения статуса отца, который потерял свою абсолютную власть. Кроме того, провозгла­шается незаменимость матери в воспитании детей, появляется теория «материнского инстинкта». Отец постепенно теряет свои функции, так защиту и образование берет на себя государство. Становится возмож­ным обеспечение семьи женщиной, развивается женское движение во многих западных странах.

Отношение родителей к детям меняется не только со временем, оно зависит от культурных традиций. Важный вклад в изучение традиций культуры внесла М. Мид, изучившая в ходе полевых исследований на Самоа (1924—1925), островах Адмиралтейства (1928—1929, 1953, 1965, 1966, 1967), Новой Гвинее (1930-1933), острове Бали (1936—1939) особенности детско-родительских отношений и описавшая непривычные европейцам стили и методы воспитания.

Работы М. Мид показали, что родительство заложено в человеке биологическими пред­посылками и только социальные установки могут подавить его. Там, например, где беременность наказывается социальным неодобрением, женщины могут идти на все, чтобы не рожать детей.

Родительские установки в отношении, например, беременности совпадают с установками культуры. Иногда беременность считается неприличным состоянием, о котором нельзя говорить и неприлично замечать. В некоторых культурах к беременным относятся с почтением и наделяют особым статусом.

В западных культурах к беременности относятся как к обычному явлению.

Существуют культуры, в которых беременность воспринимается как изменение состояния и матери, и отца. Например, среди коренного населения штата Юкатан в Мексике знаком того, что женщина беременна, счи­таются приступы тошноты, рвоты, диареи и колик у ее мужа. Будущих отцов тянет на соленое, им снятся зловещие сны.

Взаимоотношения между родителями и детьми сильно детерминиро­ваны установками общества. Например, в Японии дети до трех лет спят либо с родителями, либо с бабушками или дедушками, либо с братьями или сестрами, но никогда одни. Такая ориентация детского сна спо­собствует установлению близких, гармоничных отношений между детьми и родителями и принятию культуры, где ценятся гармоничные коллективные отношения.

Американские дети почти всегда спят в от­дельной комнате, что, по мнению родителей, способствует развитию независимости.

Вырастая, представители разных культур по-разному организуют свое взаимодействие с детьми.

Культура формирует отношение к детям и опосредованно — через принятое ко­личество детей, — в маленькой семье родители уделяют гораздо больше внимания ребенку, чем в большой.

Кросскультурные данные И.С. Кона показывают, что национальная принадлежность и социально-классовое положение, как вместе, так и порознь, сильно влияют на отношение родителей к ребенку. Но картина далеко не единообразна. Во всех этнических группах родители; из более низших социально-экономических слоев склонны к большей строгости, чем представители средних слоев. Но у разных народов это проявляется по-разному, в зависимости от типа поведения. Су­щественная разница выявилась между европейским и американским стилем воспитания: американские родители более либеральны и терпимы, нежели европейцы. Но речь идет не столько о большей или меньшей строгости национального стиля, сколько о различном отно­шении к тем или иным поступкам, т.к. терпимость в одном часто со­провождается повышенной строгостью в другом.

Такая же качествен­ная, а не просто количественная разница обнаружилась между отцами и матерями. Родительские установки и стиль воспитания тесно свя­заны с наличием у данной субкультуры тех или иных мотивационных синдромов (потребность в достижении, потребность в аффилиации, ориентация на других). Люди, в этнической культуре которых сильнее выражена потребность в достижении, склонны больше опекать детей, незамедлительно откликаясь на их просьбы о внимании, но они гораз­до острее реагируют на проявление дерзости, нежели люди, которые больше ценят групповую принадлежность и дружественные отноше­ния с окружающими.

В большинстве культур признается решающая роль матери в вы­хаживании и воспитании ребенка, об этом единодушно свидетель­ствуют и этнографические, и исторические данные. Даже когда мать заменяется нянькой или кормилицей, это не меняет принципиального различия мужских и женских функций. Однако в некоторых обще­ствах, в которых очень важную роль играют традиции, например, в Полинезии, отцовская роль, ассоциирующаяся с властью и статусом вождя, структурируется и символизируется детальнее, чем материн­ская, рождение ребенка не ритуализировано и не дает женщине осо­бого престижа, а генеалогические и личные связи ребенка с отцом социально более значимы.

Но у многих народов существуют строгие правила избегания, ограничивающие контакт между отцом и детьми, делающие их вза­имоотношения чрезвычайно сдержанными и суровыми, исключа­ющими проявления нежности. Культ мужчины всегда был культом силы и суровости, а «невостребованные», подавленные чувства атрофируются.

Соответственно, отцовство в разных культурах зависит от факторов половых различий и жизненного цикла мужчин и женщин, культурного регулирования сексуальности, интернализации социальных норм и правил поведения, мотивов аффилиации, предприимчивости, достижения и соревнования, особенностей традиций ухода за младенцами, и даже языка и экологических условий.

Вместе с тем, в связи со значительными изменениями в системе гендерных ролей, произошедшими в обществе за последние 50 лет, более социальная, чем материнская, отцовская роль претерпевает серьезные изменения.

В Германии и США эта проблема уже разрабатывается и ведутся исследования в широком спектре как теоретических, так и прикладных проблем, однако единой точки зрения на данный фено­мен не существует. При этом изучается специфика влия­ния определенного поведения отца, выполняемых им функций и дей­ствий, на развитие личности ребенка. Например, формирующаяся в США основа обсуждения проблемы отцовства отражает потребности ребенка в определенном минимуме предсказуемости, заботы, исходящей от отца и матери, так же как и в экономической безопасности и взаимодействии предпочти­тельно любящих отношениях между родителями. Кроме того, по его мнению, определенные потребности детей изменяются с их развитием, с более высоким уровнем физической за­боты родителей, требующейся в период младенчества, тогда как когда дети становятся подростками, от родителей требуется больше умения разрешать конфликтные ситуации. Таким образом, главное основание исследования и пропаганды ответственного отцовства — потребности детей.

В нашей стране этот феномен имеет свою историческую и по­литическую подоплеки.

Учитывая то, что российское общество в своей основе всегда было достаточно архаичным, рассмотрение роли отца и семьи нам следует начать из Средневековья.

Если в Западной Европе семья была противопоставлена обществу, и ее член мог найти в ней моральное убежище, то в России семья считалась частью общества. В России, идеал хорошего, достойного человека личность искала не в самой себе, а в своем отечестве, в своем роде, именно в своем родовом старшинстве. Личность была ниже, чем семья. Идеалом личности стало самопожертвование во имя его интересов. Место в обществе человеку указывали его род, его отечество, а не личные таланты или доблести.

Русская боярская честь, т.е. самая развитая и высокая по общественному положению, ставила личность под батоги, кидала в тюрьму, кидала под стол за царским обедом, подвергала ее жестокой царской опале и все это делала с единым стремлением охранить неприкосновенность своего рода или отечества (Само слово честь родственно со словом отец и  очевидно от него происходит.Чтить образовалось из отчить, относиться к человеку, как к отцу, воздавать человеку уважение отеческое).

В русском обществе, отечество личности, ее родовое кровное значение почиталось высшим ее достоинством, существенным достоинством вообще человека.

От размножения семьи, лицо родителя приобретало еще большее освящение; он уже был не только отец, но и отец отцов, родо-начальник. Сам родо-начальник вовсе не был представителем собственного лица, собственной своей личности, а представлял он лишь старшинство рождения. Таким образом, фигура отца олицетворяла собой род. Личное же начало в идее рода исчезало совсем.

Изменению в этой области послужило  нововедение Петра Первого  — появление «служебного достоинства» вместо прежнего родового. Но прежде всего оно проявлялось наиболее ярко в одном сословии – дворянстве. Существующая иерархия дворянской семьи выражалась, прежде всего, в том, что каждый из ее членов имел особое служение.

Главным в этой иерархии был отец – глава семьи.Его положение было настолько значительным, что в сравнении сам имератор уподоблялся отцу Отечества. Он отвечал за представительство семьи в обществе и общества в семье.

Положение главы семьи качественно отличалось от положения других ее членов. Этикет предписывал держаться ему в отдалении, быть недоступным, иметь отдельные помещения. Главными обязанностями отца были: устройство браков потомства и карьеры сыновей.

Главной особенностью структуры дворянской семьи в России было разделение ее на мужскую и женскую иерархии. Ее существование проявлялось в любых сферах жизни. Даже во время путешествий и поездок лица разного пола порознь отправлялись в путь. Если ведение дома считалось специфически женской обязонностью, то дела вне дома – мужской. Разделение было настолько явным, что даже пол учителя всегда соответствовал полу ребенка. Так, вдовец мог воспитывать только сына, но дочь, как бы он ее не любил, обязан был отдать на воспитание родственницы. Естественно, что из-за такого разделения дети были более привязаны к родителям противоположного пола.

Ответственность отца за сына вовсе не означала их близких отношений. Она проявлялась лишь в подборе для сына дядьки и учителя. Отец так же отвечал за выбор карьеры для сына.если даже отец был крепко привязан к сыну, то это не принималось обществом. Он должен быть недосягаем, решения которого не оспаривались и не обсуждались.

В отличии от других культур той эпохи, российское дворянское воспитание не считало возможным «ломать волю» ребенка. Предпочтение отдавалось убеждению и личному примеру. Хотя телесные наказания и существовали, но они не приветствовались и постепенно исчезали.

Даже при беглом рассмотрении структуры и взаимоотношений в дворянской семье 18 – 19 века видно, что они резко отличались от общества конца 19 в. и совершенно не схожи с современными понятиями.

Уже с 30-х годов 19.в. происходит существенные изменения во взаимоотношениях и структуре семьи. Этому способствовало сближение России с Европой, полоса реформ, ущемление прав дворянства. Теперь на первый план выдвигались эмоциональная, а не рассудочная жизнь. Большой акцент ставился на взаимную любовь родителей и детей, а не на отношения власти и подчинения.

К концу 19 – началу 20 века все сильнее давала себя знать патриархальность семейной модели. Она взрывалась как бы изнутри, ее распирало внутренними противоречиями, которые завершились тяжелыми семейными кризисами (вспомним , к примеру Анну Каренину, мадам Бовари – эти образы мировой литературы символизируют женщин, которые никак не могли вписаться в рамки традиционного патриархального брака).

После революции

Классики марксизма полагали, что семья, основанная на частной собственности, праве наследования и домаш­нем воспитании детей, должна быть упразднена победившим пролета­риатом. Например, К. Каутский считал, что с ликвидацией товарного производства отомрет и семья, поскольку будет отсутствовать эко­номическое основание для родительских чувств, а А.В. Луначарский полагал, что дети при коммунизме должны воспитываться обществом.

Дело в том, что семья как независимый агент воспитания детей не могла вписаться в тоталитарную систему. Так как за социализацию де­тей в нормальной семье отвечает отец, вся политика советской власти была направлена на то, чтобы свести роль отца в российской семье к минимуму, а всю ответственность за воспитание детей переложить на общество. Но общество не справилось с этой задачей, поэтому весь груз ответственности за семью и детей лег на плечи матери

Так как при социализме проблемы семьи — это в первую очередь проблемы, решаемые матерью, а не отцом, традиционно большинство исследований, посвященных семье, начиная со времен советской пси­хологии, отражают особенности отношений матери и ребенка. При­чины трудностей социализации ребенка видят в искажении структуры семьи (неполная семья), в аномальных стилях воспитания, которые применяет мать. Однако, возможно, решением многих социальных проблем может быть возвращение отцу его роли, характеризующей нормальную семью (В.Н. Дружинин, И.С. Кон). Данная точка зрения нашла свое отражение в исследованиях детской психологии, напри­мер, А.И. Захаров считает, что главной причиной детских неврозов является извращенная ролевая структура семьи: мать в такой семье излишне «мужественна», недостаточно отзывчива и эмпатична, но требовательна и категорична. Если отец мягок, раним и не способен управлять ситуацией, ребенок становится для матери «козлом отпуще­ния».

В Конституции Российской Федерации 1993 г. впервые было провозглашено равенство полов и равная ответственность женщи­ны и мужчины. До 1993 г. все официальные тексты говорили лишь о равенстве прав родителей, но не говорили о равенстве обязанностей. В частности, в Конституции СССР 1977 г. можно прочитать только о «создании условий, позволяющих женщине сочетать труд с материн­ством».

Специфика современного отцовства

Распространенная практика разводов, внебрачных рождений и воспитания ребенка одним из родителей, снижение рождаемости, разделение родительства и супружества, об­условливают научный и общественный интерес к проблемам семьи и в частности родительства.

Кроме того, массовое вовлечение женщин в производитель­ный труд и общественную активность породило новые изменения в структуре и функциях семьи: женская занятость на производстве и в общественной жизни обусловила проблему совмещения труда на благо государства, общества и семейных обязанностей работающих женщин. Уравнивание мужчин и женщин в профессиональных правах и обязанностях, уменьшение времени, которое матери проводят с ре­бенком, увеличило требования к мужчине как к отцу. История не знает аналогов столь высоких ожиданий относительно вклада отца в жизнь ребенка, причем не экономического или статусного обеспечения жизни ребенка, а именно эмоционально-психологического участия в его проблемах. Сравнительно-исторические данные убедительно свидетельствуют, что современные представления о родительстве не являются универсальными и современное понимание родительской любви — это продукт длительного исторического развития.

Мысль о слабости и неадекватности «современных отцов» — один из самых распространенных стереотипов общественного сознания, причем этот стереотип является в известной степени транскультурным.

Всюду и везде ученые и публицисты констатируют:

1. Рост безотцовщины, частое отсутствие отца в семье;
2. Незначительность и бедность отцовских контактов с детьми по сравнению с материнскими;
3. Педагогическую некомпетентность, неумелость отцов;
4. Незаинтересованность и неспособность отцов осуществлять воспитательные функции, особенно уход за маленькими детьми.

Однако интерпретируют эти факты (или то, что принимают за факты) по-разному. Одни авторы полагают, что происходит быстрое, неуклонное и чреватое опасными последствиями ослабление отцовского начала, т.е. налицо некая макроисторическаятенденция. Другие же склонны думать, что так было всегда, что отцы никогда не играли важной роли в воспитании детей, а наши сегодняшние тревоги отражают только сдвига в акцентах и стереотипах массового сознания.

Таким образом, на сегодняшний день в семейной психологии и смежных ей дисциплинах наблюдается разнообразие точек зрения на природу и генезис  отцовства.

С одной стороны, многие исследователи — теоретики и практики — по-прежнему считают, что можно обозначить определенные, присущие всем отцам функции в процессе психического развития ребенка. Данные исследования носят в большей степени корреляционный характер и основываются на обнаружении статистически значимых взаимосвязей между особенностями отцовского отношения и той или иной чертой личности ребенка. При этом часто недооценивается или не принимается во внимание множество других факторов, прямо или косвенно способных оказывать влияние на развитие ребенка в разных по структуре и типу родительского отноше­ния семьях. Так, например, отсутствие отца в семье нередко напрямую связывается с теми или иными особенностями личности ребенка.

С другой стороны, в психологии родительства набирает тенденцию иной подход. Его представители не сводят все многообразие типов отношений между разными членами семьи к простым схемам. Во внимание принимается ряд факторов, не связанных напрямую с полом и количеством родителей ребенка. Имеются данные, что дети из неполных семей не обязательно испытывают трудности, которые ранее приписывались всем детям, воспитывающимся только одним из родителей. Здесь имеет место такой фактор, как «образ родителя», который компенсирует отсутствующего родителя и, соответственно, снижает риск возникновения тех или иных психологических проблем у ребенка.

Если в так называемой патриархальной семье отец одновремен­но является кормильцем, носителем власти, а также наставником и примером для подражания, то в наше время с появлением реальной экономической и социально-нормативной возможности растить детей без участия отца, с уменьшением времени, проводимого мужчиной совместно с ребенком, остро встал вопрос о влиянии мужчины на раз­витие личности ребенка.

Для нашей страны проблема отцовства является почти не изучен­ной и особенно актуальной в силу исторических причин, особенностей влияния тоталитарного государства на становление роли мужчины во­обще и отцовства в частности.

У человека различие отцовства и материнства и специфический стиль отцовства зависят от множества социокультур­ных особенностей и условий и существенно варьируются. Социум не только предъявляет определенные требования к возрастному, эконо­мическому, профессиональному, социальному статусу отца, но и регла­ментирует поведение человека, обладающего определенным статусом в системе социальных ролей. Связанная с практикой разводов совре­менная тенденция к воспитанию детей одним родителем, в подавля­ющем большинстве случаев матерью, приводит, как было отмечено еще в начале XX в. П.П. Блонским и Л.С. Выготским, к обеднению самого процесса воспитания, разрушению связей между поколениями, проблемам личностного становления молодого поколе­ния, росту социальных проблем.

С другой стороны, наблюдается противоположная тенденция: в современной западной психологической науке с восьмидесятых годов часто употребляется выражение «новый отец», отец, признающий цен­ность отцовства, принимающий активное участие в развитии своего ребенка.

Материнская функция признается обществом почти священной и довольно хорошо регламентирована. Проявление материнских чувств является нормой. Мужчины же скупы на проявление эмоций вообще, в том числе и чувств к ребенку.

Кроме того, важнейшим фактором отношения к ребенку являют­ся отношения с собственным отцом, перенятие паттернов его пове­дения, стереотипа мужественности, что также не всегда способствует проявлению чувств мужчинами.

Таким образом, многие проблемы современного общества, семьи, системы воспитания имеют социальные причины. Участие отца в воспитании ребенка необходимо для нормального формирования личности, и, возможно, целый ряд современных социальных проблем связаны именно с отстранением мужчин от воспитания молодого поколения,